Я резал эти пальцы за то, что они
Не могут прикоснуться к тебе.
И.Кормильцев
Кратер горел углеродом убитых во сне -
Мстил за прошедших по краю над их головой.
Нас было много, умевших дышать на Луне -
Только Одна на просвет оказалась живой.
Глушью безводной бессмыслены взмахи веслом,
Букв не хватает для слов и аккордов - для тем.
В Аглор - убийц, а в Алджер - овладевших числом,
Кто недоволен - ищите тропинку в Аэм.
Новый попутчик утешил мой вектор в скаляр -
Я по его теологии буду прощен.
Щепчато-пестрое красит двоичный маляр -
Всюду таблички: "Окрашено", "Вход запрещен".
Стой, где стоишь, посмотри за решетку ветвей -
Эта комета сегодня сдается внаем.
Всех, кто не верует, выжжет ее суховей -
Вытрем их сажу с ботинок, оставшись вдвоем.
...
Шел по овсу, оглянулся, не видя следов -
Мирно свистит на ветру непримятый овес.
В небе звенят эскадрильи таких холодов,
Что облетевшее лето не вспомнить без слез.
Все, что когда-то окислилось, стало кислей,
Ключ надорвался в замке, и сломалась игла.
Лечь и уснуть на скрипучем разбитом стекле -
Только вот как просыпаться с такого стекла?
Был ветер, извести мертвей,
И дождь, обильнее прилива.
Старушки ждали сыновей
На плоском камне у обрыва.
Внизу - слепая пелена
Бурлящей водянистой взвеси.
За горизонтом шла война,
Одета в масляную плесень.
Вели, вздыхая, разговор,
Как сыновья дрались в бурьяне,
В походах летних жгли костер,
Играли в школе на баяне,
Умели воду лить в воде
И не пролить при том ни капли,
А ныне - ветер знает, где:
Ушли в могилу ль, на этап ли...
Молчанья крайней устыдясь,
К ней обернулись, вопрошая:
"Нам говорили, сын твой князь -
Какого города и края?"
Та, бросив взор на циферблат
Сквозь тучи копоти и сажи,
Сказала: "Мудрые молчат;
Когда вернется - сам расскажет."
- Зачем умному наши драгоценности?
С.Лем, "Три электрыцаря"
(цитирую по памяти)
Полные рты кристаллической плесени,
Полные горла сухих абразивов.
Уши румяные в небе развесили
Пятна лоснящихся жирных курсивов.
Холод - как кризис, как лица землистые,
Сбивчивый пульс телефонного стона.
Трещины стекол солено искристые,
Ватой окопана дверца балкона.
Летние ламы, тибетские ламеры
Смотрят в термометры с мерзлою миной.
Нам ли, "проекциям снега и пламени",
Греться дровами, беседой, малиной?
Выключить свет - и походкой икающей
Выбежать в храм ледяных ингаляций.
Встать на колени на снег догорающий,
Ждать и молчать, и, любя, задыхаться.
Хранителям кратеров спящих вулканов
Не спится на жесткой курильской земле.
Им снятся свистящие петли арканов,
Им видятся дети в кипящей смоле.
Проснутся и жизнь отдадут за Курилы:
За правым плечом переполнен колчан.
Колпачные чумы, как гномики, милы,
Но крыши занес анадырский буран.
Летит самолета - кричат: "Наважденье!",
Плывет парохода - вздыхают: "Мираж..."
А в узеньких глазках не счесть наслажденья
Поспорить, что суша - лишь мутная блажь.
И кажется в шторм, что по-своему правы
Хранители вечно седых берегов;
Но голос их скал - не гудение лавы,
А стук их зацикленных чахлых шагов.
Стараньями всеверных докторов
К столбу для врачевания пришпилен,
Тропинками беспыльных немиров
Шел изгнанный из собственных извилин.
За ним тянулся дым весов и мер,
Стальных проклятий вычеркнутым лицам.
Он пил настои алых хромосфер,
Внимая лишь нулям и единицам.
Читал без книг, венчался без креста,
Сорил стихами о бесцепных духах,
А вечером с прозрачного моста
Узрел внизу себя в крови и мухах.
Прошедший боль, compress, кипящий шлак,
Насквозь отмыт, запаян и раскаян,
Кивнул жене: "Там спит мой злейший враг," -
И сам в себя последний бросил камень.
5: Притча о серой неблагодарности
Однажды в студеную зимнюю пору
Я в Windows вышел...
Некрасов remixed
Он населял заброшенный подвал
С мышами и единственным оконцем,
И модули планет компоновал
С недавно инсталлированным Солнцем.
Его птенцы сгорали от тоски,
Внимая песням о Небесном Доме,
А Он в окошко видел их носки
И правил - по строке, по хромосоме.
Он заменял им олово на медь,
Плодил кристаллы в множащемся тесте,
И как-то утром вышел посмотреть
На собственный вертящийся винчестер.
Из года в год, из сектора в сегмент
Стучали туфли милых заблуждений,
И облаков рассыпанный цемент
Был опахалом светлых пробуждений.
К magentовым восточным небесам
Сверкали башни в мраморной прохладе.
Шептал в слезах: "Я сделал это сам -
Придумал, скомпилировал, отладил..."
Но некий страж, дремавший на посту,
Махнул ему: "Папаша, бредь потише!
Ты что, старик?! Такую красоту,
Да разве ж на ассемблере напишешь?"