Я не жалуюсь! Я констатирую факт -
Или, может, флажки расставляю.
Только с виду наезжен наезженный тракт
И приглажен по верхнему краю.
Затонувших во льдах, в распечатках, в петле
Не жалею по праву проходца -
Все они поклонялись при жизни метле,
Позабыв о законе колодца.
Догореть - затемнением темных очков
Или ниткой Твоих переплетов.
Или разум утратить от черных зрачков,
А не ночью за грудой отчетов.
Или формы лишиться в любимой руке,
Уподобясь колючим снежинкам,
А не множить кавычки в неровной строке
По хрустящим предзимним тропинкам.
В одной руке - кирка, в другой - метла,
Одной ногой - в Крыму, другой - в Коломне.
Она не помнит, где вчера пила,
И в том ее призвание - НЕ ПОМНИ!
Везде ей рады, всюду ей дары,
И в самой узкой вене ей не мелко.
Она - не зло, а правило игры:
Ковер-ракета, скатерть-самострелка.
По наветрию, аки посуху,
Бил копытами, правил посохом.
Трассы щупалец, кость бетонная,
Поступь скучная - мегатонная.
Поджигал поселенья спичками,
За спиной дышал электричками.
В небесах череду предсказывал
Окон бличащих, синегазовых.
Дымом опия, жидким стронцием
Справа Кунцево, слева Солнцево.
- Ты спешишь или годен для парочки фраз?
Мне другого не взять с этой встречи.
- Я такой же, как ты, перебежчик на час,
Доброволец окопов Заречья.
- От кого окопались ночные бойцы?
Неужель от мороза и ветра?
- Не морозом - тревогой звенят бубенцы,
До врага - полтора километра.
Ныне полночь - не будет от Солнца вестей,
Не Луна этот дым осветила.
Над полями истоптанных белых костей
Поднялась на могилу могила.
Этот бой не людской, там Один на Одно,
И неясно, Который страшнее.
Кто не ведает - спит или курит в окно,
Но прозревшие спать не умеют.
- Ты, бесспорно, прозревший, но с Чьей стороны?
Ты читаешь сокрытые мысли...
- Мы пришли делегатами рваной струны,
Что на Тереке, Пяндже и Висле.
У ограбленных Городом отнята мгла,
Белизна непорочных сугробов.
Так поднимемся против прямого угла,
Против клейких двуногих микробов!
- Я пожму тебе руку, солдат тишины,
Пожелаю удачного клева.
- Не морозься - ладони мои холодны.
Ты отпущен; но людям - ни слова.
Через полночь и пудреный сном ледоем
Воздаю благодарность святому ресурсу.
Эликсир истязаний бездвижным нулем
Альвеолами принят по льготному курсу.
Каждый новый ожог, повторившийся стык -
Ты и мыслишь корректней, и пишешь красивей.
Я отказывать боли настолько отвык,
Что уж сам этой даме вконец опротивел.
Не крась заборы косметичными цветами,
Не прячь Луну в зеленоватые мазки.
Два верных тона различающий руками,
Я кровь от плоти оцифрованной реки.
Мои дороги с каждым месяцем короче,
И за спиной трещат фонарные столбы.
А не дойду пешком до следующей ночи,
Так сдам отчет без восклицаний и мольбы.
Пробивает иногда холодный пот,
Словно импульс электрического тока,
Что читаем, как распахнутый блокнот,
Что прозрачен до последнего намека.
Что прохожие, соседи и друзья -
С погремушек и пустышек ясновидцы;
Этим даром обделен один лишь я,
Как стекляшка в запылившейся глазнице.
Презирают тех, кто с ними рядом глух,
Не считая это низким и обидным,
Никогда не говоря об этом вслух
Как о чем-то до предела очевидном.
Снова клумбы в цветущих снегах,
Три флагштока, парковка для конных.
Я опять на твоих берегах,
Разрешенный для всех разрешенных!
Налипаешь на свечках-столбах,
Растекаешься в снег парафином.
Скорлупа твоя - хруст на зубах,
А властители в дружбе с графином.
Неотрывные годы подряд
Проклинали тебя и жалели -
Колыбель нелогичных котят,
Не желающих жить в колыбели.
Не мажьте червоточины сурьмой -
Они белы с другого края стека.
Не нужно возвращать меня домой -
Мне слишком жарко в доме человека.
Мне жаль медуз - аморфных, кружевных,
Согревшихся на гальке в час отлива,
Но тело без кристалла - белый жмых,
И сверху это очень некрасиво.
Блажен, кто за кустами видит лес,
Не плача по раздавленной грибнице.
Не верьте завиткам семи небес -
Там место лишь нулю и единице.
Мне скажут: дай нам подпись и печать;
Отвечу: усомнившийся бессилен.
Мой вечный мир - восставшим размечать;
И дай им Отче семь Кремлей под килем.