Саше хотелось есть. В школе он не замечал голода: увлекали уроки, разговоры с товарищами, да мало ли интересных вещей существует? Зато дома желудок напоминал о себе, вызывая навязчивое желание скушать слона.
Саша даже не стал переодевать брюки, настолько хотелось побыстрей добраться до кухни. Он только куртку скинул и портфель убрал в шкаф. После этого, в три прыжка преодолев коридор, Саша ринулся к холодильнику.
- Сашенька, ты будешь солянку? - донесся до него голос из противоположного угла кухни.
"Ах, да!" - вспомнил Саша, - "Сегодня же суббота, мама не работает".
- Нет, мам, я не хочу, - сказал он.
- Как это ты не хочешь? Сегодня на обед солянка с сосиской.
Саша скривился. Вообще-то ему хотелось сделать себе макароны и пожарить котлету.
- Мам, а зачем ты спрашиваешь, если все равно от моего ответа ничего не зависит?
- Но меня же интересует твое мнение.
- Тогда я хочу котлету с макаронами.
- Я уже приготовила солянку.
- Мама, я САМ приготовлю себе макароны.
- А солянку я должна по-твоему выбросить?
Саша немного постоял в нерешительности.
- Ладно, давай солянку.
Мама взяла тарелку и положила Саше порцию раза в полтора большую, чем он обычно просил, но Саша на всякий случай не стал протестовать.
- Как дела в школе? - поинтересовалась мама, когда Саша принялся за еду.
- Нормально, мам, только вот наша руссичка хочет повести нас в воскресенье в музей-квартиру какого-то писателя, а зачем нам туда? Ну, посмотрим мы на стулья, на которых он сидел, на ручки, которыми он писал, а толку-то что? Не все ли равно, какой ручкой писать, правда?
- Она, наверное, хочет приобщить вас к прекрасному, - невпопад, как показалось Саше, сказала мама.
- Ну, не знаю. Просто мне это не очень интересно, да, и остальным в нашем классе тоже. Ну, мы с Мишкой сказали, что давайте лучше в Пушкинский музей сходим, там картины, скульптуры, и вообще здорово. Ну, а она...
- Саша, не говори так часто "ну". Не нужно столько вводных слов.
- Хорошо, мам. Ну так вот, а руссичка говорит, что мы этого писателя проходим, поэтому надо посмотреть, как он жил, творил, ну и все в таком роде. А мы с Мишкой спросили у класса, куда все хотят пойти. Ну а руссичка...
- Саша, я же попросила... Это "нуканье" засоряет твою речь.
Саша замолчал, потеряв нить повествования.
- И что же было дальше? - спросила мама.
- Дальше... - Саша посмотрел на вошедшую в кухню овчарку Герду, - дальше половина класса промолчала, а половина сказала, что они хотят в Пушкинский, потому что, хоть они там и не были, но нам верят. Ну... - Саша поперхнулся, - мы с Мишкой сказали, что вот, класс тоже хочет в Пушкинский, а руссичка сказала, что ее не волнует, куда класс хочет, и по ее программе посещение музея этого писателя, - Саша проглотил очередное "ну", заменив его менее заметным "в общем", - в общем нам туда завтра, а Мишка сказал, что надо просто не прийти, тогда и проблем не будет...
- Ути-пуси, - сказала мама и погладила Герду, та благодарно завиляла хвостом, - а кто у нас такой хороший?
- Мам!
Мама перевела взгляд на Сашу:
- Да-да, продолжай.
- Вот, Мишка сказал, что надо просто не приходить. А я сказал, что руссичка, конечно, дура, но если мы не придем, то ведь получиться, что мы ее подвели. Я сказал Мишке, что так делать нехорошо, а он знаешь что сказал?
Мама чесала Герду за ухом:
- Ути, лапочка. Герда кушать хочет? Сейчас покормим Герду. Кашей с сосисками... Герда хочет кашу с сосисками?
Саша опустил глаза, подцепил на вилку кусок вышеупомянутого продукта и начал без энтузиазма его пережевывать. Есть уже расхотелось. Краем глаза Саша следил, как мама разогревает в микроволновке кашу, а Герда заискивающе следит за каждым ее движением. Наконец, каша была готова. Мама немного помешала ее и перелила в Гердину миску. Герда проглотила свою еду, казалось, за один глоток, Саша за это время не успел съесть даже треть сосиски.
- А ты уроки сделал? - неожиданно спросила мама.
- Мам, я же только что пришел.
- Да, но ты их обязательно сделай.
- Сделаю.
- Тебе какие надо делать?
- В понедельник русский, по нему ничего не задали, биология и физика, - тут Саша вспомнил одну интересную штуку, - Мам, представляешь, тут Петр Павлович в прошлый четверг рассказывал про электроны...
- А кто такой Петр Павлович?
Саша обомлел:
- Ну как же, мама? Он же наш учитель по физике уже второй год, я еще к нему в клуб юных физиков хожу. Ну, мы с ним еще на прошлом занятии в зоопарке были. Помнишь, я у тебя деньги за билет просил...
- А почему ты мне не сказал, что это - деньги на билет?
- Я сказал.
- Да-а-а?
- Да, мам. Представляешь, мы пришли на занятие, а Петр Павлович говорит: "ребята, такая хорошая погода, давайте лучше в зоопарк пойдем!". Он нам даже билеты оплатил, только мы ему потом деньги отдали, на следующий день.
- Почему же ты, когда папа тебя в зоопарк звал, с ним не пошел?
- Мам, ну с папой-то идти не интересно, он все торопит: "пойдем дальше быстрее" и ругается все время, а Петр Павлович, он столько про зверей знает и все нам рассказывал. Представляешь, оказывается верблюд не носит воду в горбу, он там хранит жир! А не жарко ему потому, что у него шерсть теплоизолирующая, а на животе ее нет, и он животом прохладный воздух поглощает. То есть, живот у него в тени, и он тепло в тень отдает, так правильнее, так Петр Павлович сказал, а еще он нам объяснил, почему кашалотам не холодно в ледяной воде...
Мама неодобрительно смотрела на Сашу, а когда он сделал паузу, чтобы отдышаться, сказала:
- Все-таки папа - это родной человек, а Петр Павлович - чужой.
- Ну и что, мама, с Петром Павловичем же интересней! Он столько всего знает!
- А мы, значит, тебе не нужны? - сказала мама с надрывом,
- Нет, вы нужны...
- А получается, что не нужны. С нами ты никуда идти не хочешь, а со своим Петром Павловичем...
- Но вы же сами никуда не идете! Я же вас звал в Политехнический музей и в Биологический, а вы все: "да, да", а сами не идете...
- Нам некогда, у нас много дел.
- Я вас и не обвиняю... Так вот, я не дорассказал! Нам Петр Павлович на занятии в клубе объяснял про электроны. Так вот, каждый электрон, он как бы везде, представляешь! Каждый электрон, он как бы везде, во всей вселенной одновременно! А я раньше думал, что это шарики...
Мама улыбнулась:
- Это и есть шарики, только они очень маленькие и их не видно.
- Нет, мам, это раньше так считали, а теперь открыли, что они сразу везде, но у них разная эта... плотность. Как раз это нам Петр Павлович объяснял.
- Ну-у-у, тут ваш Петр Павлович ошибается. Электроны - это такие частички, очень-очень маленькие, они вращаются вокруг других - атомов.
- Мам, я все это знаю, и что атомы состоят из нейтронов и протонов... Только Петр Павлович не ошибается, он - очень умный.
- А я, значит получается, дура?
- Нет, мам ты не дура, но ты ведь работаешь кассиршей, а Петр Павлович, он - доктор наук.
- У меня образование инженера, - сказала мама, - и я не хуже твоего Петра Павловича знаю, что такое электроны. А ты вот пока еще не знаешь и не понимаешь ничего!
Саше стало обидно - Петр Павлович говорил ему, что Саша уже знает физику на уровне одиннадцатого класса, а может даже и первого курса института.
- И не забудь сделать уроки! - добавила мама.
- Мам, я сделаю чуть позже, только отдохну немного.
- Знаю я тебя! Потом скажешь, что забыл.
Вообще-то, Саша с нетерпением ждал, когда же наконец можно будет почитать ту книжку по физике, которую он уже давно собирался прочесть, он называлась: "Введение в теоретическую механику", а те примитивные задачки, которые находятся в школьном учебнике, Саша и не собирался решать, Петр Павлович давно освободил его от этой необходимости.
- Мам, я сделаю уроки.
- Вот-вот, сразу после обеда и садись.
- Я сяду, когда захочу! - не выдержав, огрызнулся Саша.
- Так, ну-ка не груби мне! Я сказала, делать уроки, значит, садись и делай!
- Мам, но я и так собирался делать уроки.
- Только вот не надо мне сказок рассказывать...
Тут Саша не выдержал и заорал:
- Я буду делать уроки, когда захочу!!!
В уголках маминых глаз показались слезы, Саше стало ее жалко, и он в который раз пошел на попятную:
- Ну, ладно, мам, я сделаю, сделаю уроки.
Мама молчала. Саша зачерпнул вилкой солянки и задумавшись, чуть не пронес ее мимо рта.
- Осторожнее! Какой же ты рассеянный! И о чем ты только думаешь?!
- Я думаю о нашей руссичке, - нехотя сказал Саша, - она, по-моему, дура, представляешь, надо было написать сочинение по "Грозе", она диктовала вопросы для плана и там был вопрос: "что Островский хотел сказать своей книгой?". Вот, - продолжил Саша, потихоньку распаляясь, - а я в сочинении написал, что ничего такого он сказать не хотел, просто ему нравилось о людях рассказывать, а она сказала, что это все неправильно, а я спросил: "Почему? Ведь он никому не говорил, что он хочет сказать". Ведь правда, мам, он же ведь ничего не говорил нашей руссичке? Так что, черт его знает, что он хотел сказать. А руссичка...
- Саша, я же тебя просила не чертыхаться.
- Ой, мам, извини, я забыл. Так вот, руссичка...
- Нет, Саша, надо себя контролировать и следить за своей речью. Я хочу, чтобы ты был культурным и вежливым мальчиком.
- Да, мам. Так вот, руссичка...
- Нет, Саша, - сказала мама, повысив голос, - ты должен сказать: "хорошо, мама, я больше никогда не буду чертыхаться".
- Да, мама, я никогда больше не буду чертыхаться, черт побери!
- Так, почему ты кричишь?
- Мам, ты первая начала...
- Я не начинала.
- Хорошо, мама, я больше никогда не буду чертыхаться.
- Вот теперь продолжай.
Но Саше уже расхотелось рассказывать дальше.
- Они поженились и жили счастливо, - сказал он, а мама даже не спросила, что это должно означать, будто не заметила несоответствия.
Саша зачерпнул еще солянки, и тут его взгляд упал на телефон:
- О, мам, я такую штуку придумал. Смотри, я с Мишкой подолгу треплюсь, и вот что мне пришло в голову, а что если...
- Надо говорить "разговариваю".
- Да, я с Мишкой подолгу РАЗГОВАРИВАЮ, и вот я подумал, а что если сделать наушники и микрофон и подключить их к телефону? Ведь это же очень удобно, не надо трубку держать. А если сделать длинный провод, то можно ходить по комнате и делать что-нибудь во время разговора...
- Убери локти со стола, - сказала мама.
Саша убрал локти и продолжил:
- Я с Петром Павловичем советовался, он сказал, что это - хорошая мысль, и что он научит меня паять и как все это сделать объяснит. Я уже даже немного знаю как. Надо...
- Ты бы ел солянку, а то остынет.
- Да, сейчас только дорасскажу. Надо взять обычную эту штуку... как у наушников на конце провода и к ней...
- Ну ешь же, остынет ведь!
- Мам, да уже остыло, я потом разогрею в печке и доем... так вот, и такую же штуку припаять к тем проводам, которые в телефоне, только эту штуку надо наоборот, чтобы в нее включалось...
- Саша, ну почему же ты не слушаешь, что я тебе говорю?
- Мам, я слушаю, я же отвечаю на все твои вопросы... Так вот, надо такую же штуку в телефон, только я пока не знаю, как разобраться какие провода какие...
- Я вижу, что по-хорошему с тобой нельзя... Ну, что ж... Я ничего не хочу слушать пока ты не доешь, - мама зажала уши.
Этого Саша уже не мог стерпеть.
- Мама! - позвал он.
- Нет, Саша, пока не доешь, я ничего не хочу слышать.
"Но ведь она же сама начала разговор, черт возьми!", - сказал чей-то голос в Сашиной голове. Саша в ярости вытряхнул содержимое тарелки на стол и швырнул ее в раковину. Мама разжала уши и упавшим голосом произнесла:
- Ты совсем сошел с ума...
- Я никогда больше не буду с тобой разговаривать! Слышишь?!! Никогда! - закричал ей Саша и, опрокинув табуретку, выбежал из кухни.
Мама посмотрела ему вслед. "Почему же он
так плохо ко мне относится?", -думала она, - "Я ведь так о нем забочусь,
все для него делаю. А он постоянно устраивает истерики. Стоит мне с ним
заговорить, в него будто зверь вселяется. Он становится диким, неуправляемым.
Ведь это все уже не в первый раз. Может, стоит его врачу показать? Хотя,
нет. Ничего серьезного, скорее всего. Все подростки такие. Это, наверное,
переходный возраст".
Кравецкий.
16. 02. 99